Интервью 2016 г.
Дмитрий Лукьянов — российский фотограф, который занимается документальной и постановочной съёмкой. Победитель конкурса Серебряная камера 2015, обладатель приза Parmigiani Spirit Award 2015 и Vienna Photo Book Award 2015, участник множества фестивалей и групповых выставок. В 2014 году состоялась персональная выставка DKdance в рамках 10-ой московской фотобиеннале. Изданы две книги «Instant tomorrow» и «DKdance».
На наш взгляд, Instant tomorrow — проект про поиск эстетики там, где на первый взгляд ее нет. Фотографии из DKdance позволяют ощутить пространство, услышать тишину и проникнуться светлой печалью. Мы взяли интервью у автора этих работ и поинтересовались о том, как они создавались.
Расскажи о себе. Как ты стал заниматься фотографией?
Дмитрий: Сразу после окончания школы в городе Краснодар я переехал в Москву и поступил в Инженерно-физический институт. На четвертом курсе понял, что точные науки — это не моё, и бросил учебу. Все своё свободное время посвящал занятиям экстремальным спортом. Также стал пробовать себя в бизнесе. Открыл свою производственную фирму, которой занимался около пяти лет. А камеру впервые взял в руки, когда занимался экстремальным спортом. Тогда приходилось много снимать разные трюки, портреты райдеров, лайфстайл картинки для журналов. Но по-настоящему я заинтересовался этим, когда познакомился с фотографом Таней Ильиной. Она позвала меня с собой в путешествие ассистировать. Тогда она снимала документальную серию о лилипутах. Мы перемещались по старым советским циркам, жили в гостиницах с этими маленькими людьми. Странный был опыт. Мне очень понравился такой стиль жизни. Когда ты как бы полностью включен в существование какого-то сообщества, но не являешься его частью. Камера — твой пропуск в личное пространство других людей, твоя ширма, за которой ты прячешься и наблюдаешь.
Есть ли фотографы или, может быть, художники, которые тебя вдохновляют?
Дмитрий: Да, и их очень много. Из фотографов: Торнбьёрн Родланд, Алек Сот, Стефен Шор, Джоел Стернфилд, Джеф Уолл, Диана Арбус, Ринко Каваучи, Мартин Коллар.
Художники: Марсель Дюшан, Эдвард Мунк, Казимир Малевич, Михаил Врубель, Эдуард Мане, Одилон Редон, Каспар Давид Фридрих, Луиза Буржуа, Мэтью Барни, Роберт Смитсон и Илья Кабаков.
Сальвадор Дали у меня также в числе любимых. Не столько его работы нравятся, сколько вся его жизнь, персона, миф, который он вокруг себя создал. Человеческая жизнь как gesamtkunstwerk.
Из современных авторов первыми на ум приходят Виктор Алимпиев, Катя Новичкова.
Не могу не задать вопрос: какую камеру и объективы ты используешь?
Дмитрий: Я долгое время работал с аналоговыми процессами, чб пленкой, слайдом. Но сейчас полностью перешел на цифровую камеру. Использую Sony A7R c линзами Zeiss. Много работаю с искусственным освещением, использую студийные вспышки, LED панели, всевозможные модификаторы света. Наверное, можно сказать, что работа со светом сейчас — это мой приём.
Давай поговорим о DKdance. Что натолкнуло тебя на создание этого проекта?
Дмитрий: Однажды я случайно оказался в одном из московских ДК. Мне понравилась его монументальность, советская архитектура и вообще жизнь, которая там происходила… азнообразные секции, борющиеся на ринге рестлеры, девушки танцовщицы, дети, делающие церкви с куполами из пластиковых бутылок. Это всё довольно гротескно выглядело. Потом я оказался в Удмуртии. Там мы снимали проект и базировались в ДК, в котором было настолько всё трогательно оформлено и так аутентично, что я решил посетить ещё какие-нибудь города. В итоге эта идея меня захватила, и я понял, что хочу этим заниматься.
Как проходил процесс съёмки? Ты фотографировал всё так, как есть, или что-то переставлял, менял?
Дмитрий: Да, конечно менял. Я всегда очень долго хожу по месту, думаю. Каждая фотография — это мысль.
Я смотрю на место, смотрю на персонажа и, исходя из этого, могу двигать мебель, могу попросить человека надеть какую-то другую одежду из его гардероба. То есть я привношу небольшие изменения, чтобы заставить реальность говорить о том, о чём я хочу сказать. Естественно, я использую свет, но таким образом, чтобы не нарушать ту атмосферу, которая уже есть. Делаю это для того, чтобы просто фотография была более качественной, удобной для печати.
Во время этого проекта ты много путешествовал. Было ли какое-то место, которое произвело сильное впечатление или каким-то образом повлияло на тебя?
Дмитрий: Начну с того, что сначала у меня была ироническая интенция к этому проекту, мне казалось забавным то, что я видел в Москве и области. А когда стал ездить подальше, большая часть иронии как-то испарилась. Я увидел весь размах этой культурной сети, увидел, насколько идея была глобальной. Я начал копаться в архивах, общаться с людьми, которые там работают по 30-40 лет. Смотрел на эти монументальные здания с красивыми мозаиками. И через всё это была видна мощь государства, которая была направлена на «всеобщее окультуривание». Я в полной мере этим проникся. А насчёт впечатлений: однажды я заехал в какую-то глухую шахтёрскую деревню, там был свой ДК, который был заброшенным, но внутри я встретил пожилую женщину, которая «ухаживает» за этим зданием. Она стала рассказывать про свою жизнь, про то, что одна своими силами ремонтирует ДК, и государство почти не помогает. Она расчувствовалась, начала плакать и просить нас, чтобы мы рассказали об этом месте, и, может быть, кто-нибудь сможет ей помочь. Всё это было, конечно, грустно, и я постарался перенести эту эмоцию в фотографию.
Легко ли люди соглашались фотографироваться?
Дмитрий: На самом деле не легко, но, как правило, сразу видно, можно человека уговорить или нет. Обычно около половины соглашаются.
Есть ли определённая фотография из этого проекта, которую ты бы мог отметить среди прочих?
Дмитрий: Мне нравится фотография с женщиной в костюме снегурочки, который она, кстати, сшила сама. Сначала она пыталась специально позировать, натягивать улыбку, и поэтому выглядела очень неестественно, но потом получилось раскрыться. На фотографии видно настоящую эмоцию, которая отражает то, о чём эта женщина мне рассказывала. Например, о том, что партию специальные туфелек для танцевального класса она ждала много лет, и вот только недавно их прислали. Но в классе уже почти никто не занимается. Как раз после этого разговора и получилось поймать её настоящую эмоцию, и фотография получилась честной. Вообще эту лёгкую тоску я пытался вытягивать из людей, потому что она просто в воздухе витала.
Какой эмоциональный фидбэк ты получил от людей, которые смотрели эти фотографии? И совпала ли она с твоими ожиданиями?
Дмитрий: Фидбэк был очень разным. Например, на выставке кто-то подходил чуть ли не со слезами и говорил, что фотографии сильно тронули, а кто-то бросал такие фразы, типа «поехал, наснимал грязи всякой, Россию очернил». Многие люди писали, что фотографии понравились, и могу сказать, что жёсткой негативной критики почти не было.
Расскажи о проекте Instant tomorrow. Как появилась идея?
Дмитрий: Эта идея появилась после того, как я закончил заниматься проектом DKdance. Я чувствовал сильную усталость от путешествий и решил снимать, никуда не выезжая. Попробовать вытянуть что-нибудь из повседневности и присмотреться к местам, где я обитаю. Так я начал снимать пейзажи. А когда долго ходишь по пустынным местам и много фотографируешь, то впадаешь будто в медитативное состояние, и мозг начинает работать очень правильно. Начинаешь задумываться о том, что вокруг происходит, размышлять о среде в которой живёшь.
Далее мне захотелось переместиться в интерьер. Посмотреть, как люди обустраивают пространства, присмотреться к предметному миру. Потом я начал искать людей, которые бы меня пустили в свои квартиры. И когда я уже начал много ездить, смотреть, снимать, то точно осознал идею, которую хотел выразить. После этого я стал более агрессивно вторгаться в пространство, начал передвигать мебель, предметы, делать постановку, использовать свет. А людей начал не просто документировать, а использовать как актёров. Так я переформатировал реальность, которая стала выражать мою идею.
Ты с пессимизмом или оптимизмом относишься к будущему?
Дмитрий: Если я скажу, то это будет уже вынесение оценки. Мне кажется, что искусство в отличии от, например, журналистики или документальных работ, должно вопросы задавать, а не отвечать на них. Кто-то смотрит эти фотографии и видит благополучный район, а кто-то видит ужасающее будущее, где всё стерильно и роботизировано. И мне это нравится, что каждый формирует свой месседж. Поэтому в книге нет текста, кроме названия Instant tomorrow.
Как ты думаешь, будет ли место для фотографии лет через 100?
Дмитрий: Я думаю, да. Если говорить о фотографии вообще, то это уже такой сформировавшийся язык, люди теперь больше говорят изображениями, чем текстом. А если говорить об арт-фотографии, то вот-вот появятся всякие google очки или линзы для глаз, и можно будет фотографировать без участия камеры. Это даст совершенно другой уровень проникновения в реальность. Окружающие люди не будут видеть, что их снимают. Поэтому я думаю, что фотография, безусловно, будет, но она будет совсем иной.
Тебе нравится то, по какому пути фотография идёт, и то, какой она может стать в будущем?
Дмитрий: Безусловно, нравится. То, что сейчас происходит, меня завораживает. Например, огромное количество материалов с камер наблюдения, где реальность себя проявляет без участия автора. Или изобретения вроде лучевых камер, которые снимают не пиксели, а световые лучи. Ты можешь сделать кадр, а резкость навести постфактум. То есть ты фактически снимаешь объёмную картину мира, по которой сам двигаешь плоскость фокусировки. И это выглядит потрясающе.
Над чем ты работаешь сейчас?
Дмитрий: Я около 3 лет работаю над своим проектом, который посвящён периферии, повседневности и взрослению. Такой «окраинной среде» (а это более чем 80% нашей страны), которая не очень-то представлена в культурном контексте. Я снимаю и ландшафты, и постановки делаю… Пока трудно что-либо говорить об этом проекте, потому что он ещё сыроват. Сейчас я его отложил, потому что получил приглашение от британской журналистки Марьям Омиди (Maryam Omidi) участвовать в создании книги о советских санаториях. Всего в этом проекте задействовано 6 фотографов из Европы. Я взялся за съёмку на территории России. Проект будет реализован в виде книге, которую издаёт английское издательство FUEL. Также планируется серия выставок, за счёт чего проект можно будет увидеть во многих странах. Мне кажется, что это очень классная идея, я с удовольствием согласился и вот уже пол года езжу и погружаюсь в санаторно-курортную культуру.
Какой из проектов был самым сложным для тебя?
Дмитрий: Instant tomorrow был очень сложным несмотря на то, что я снимал в Москве. Из-за того, что это постановочная съёмка, ты постоянно должен думать, придумывать кадры, перманентно находиться в процессе анализа того, что и зачем ты делаешь. Выматывает не только съёмка, но еще и то, что мысли безостановочно крутятся в голове, не дают уснуть. Это то самое продуктивное творческое состояние, про которое говорил Юнг. Когда произведение начинает владеть художником и использовать его как почву для своего произрастания — это приятный, продуктивный, но выматывающий процесс. Поэтому, когда я закончил работу над этим проектом, то испытал облегчение.
Поделись, пожалуйста, любимой книгой о фотографии, которую бы ты рекомендовал прочесть нашим читателям.
Дмитрий: Помимо всем известных книг Зонтаг, Беньямина и так далее, хочется отметить «Заметки о кинемотографе» Робера Брессона — книга не совсем о фотографии, но она мне очень нравится. «Визуальная социология» Петра Штомпки и «Фотографическое: опыт теории расхождения» Розалинды Краусс — отличная вещь.