Интервью - 2016
Фотограф, чей снимок московских окраин стал одной из визитных карточек «Европейского месяца фотографии», – об «IKEA» и «Доширак», «ФотоДепартаменте» и Джоке Стёрджесе, Третьяковке и «Pussy Riot». Интервью: Ольга Бубич ОРИГИНАЛЬНАЯ ПУБЛИКАЦИЯ НА САЙТЕ ЖУРНАЛА
Да, я хотела украсть его фотографию. Точнее один из многочисленных постеров «Европейского месяца фотографии», которыми этой осенью завешен Берлин. Тогда я понятия не имела, кто сделал этот загадочный тревожный снимок с девочкой, всматривающейся в струйку дыма, пересекающую стерильный зимний горизонт. Несколько недель спустя горизонт обрел географию, а автор странного символа в стиле то ли «Черного зеркала», то ли «Послезавтра» – имя и фамилию. Молодой московский фотограф Дмитрий Лукьянов не только прекрасно улавливает эмоции и настроение европейцев, но увлеченно и глубоко рассуждает о футурологии, философии искусства, специфике национального в российской фотографии. Ну и пусть его при этом не пускают в Третьяковскую галерею!
Фото: Дмитрий Лукьянов, из проекта «Instant Tomorrow».
Bleek Magazine: Фотография с наблюдающей пожар девочкой из твоего проекта «Instant Tomorrow» стала настоящей визитной карточкой «Европейского месяца фотографии» в Берлине. Тебя удивило решение команды организаторов?
Дмитрий Лукьянов: Да, такого я не ожидал! Но могу предположить, почему это произошло. Снимок очень хорошо рифмуется с тем, что происходит сейчас в мире. В кадре есть нечто тревожное – угроза, готовая вторгнуться в атмосферу комфорта и благополучия. Уже около месяца я работаю в Германии над новым проектом, и несколько раз мне удалось пообщаться с местными жителями, причем довольно откровенно. Наши разговоры лишь подтвердили то общее настроение в стране, которое я уловил. Оно чувствуется в беседах в кафе, в разных ситуациях на улицах. Одна русскоговорящая женщина в булочной, откусывая кусочек штруделя, говорила, что правительство сообщило по телевидению, — якобы нужно запастись продуктами на десять дней вперед, поскольку в любой момент может случиться что-то плохое. Такие слухи и создают напряжение, делая людей подозрительными.
В Дюссельдорфе во время съемок на улице мне часто приходилось совершать какие-то действия, которые выбивались из общего распорядка уличной жизни. И люди не понимали, – я в буквальном смысле чувствовал, как они напрягались, останавливались, наблюдали издалека. Именно с такими маркерами и настроениями я пытался работать.
Конечно, граждане в высокоорганизованном немецком обществе не готовы к каким-либо потрясениям, и нотки беспокойства постоянно витают в воздухе! Да и не только мне удалось уловить это настроение. Тональность тревоги фактически пронизывает все последнее берлинское биеннале. Многие экспонаты были очень близки моей работе — эстетически и семантически, что меня очень вдохновило.
Bleek Magazine: То есть ситуация, показанная в проекте «Instant Tomorrow», – скорее все же сегодняшняя, а не завтрашняя?
Дмитрий Лукьянов: В рецензиях можно встретить словосочетание «сегодняшняя Россия». На мой взгляд, оно выводит проект в сильный политический контекст, очень «окрашивает». Мне было важнее даже вовсе не упоминать географию проекта, Москву или Россию. Намеки на географическую привязку в проекте есть, но их очень мало. Знаю, что публика на фестивале в Вене связывала образы с самыми разными местами. Кто-то листал книгу и говорил: «Ой, а у нас, в Швеции, все выглядит точно так же!» Мне хотелось, чтобы проект воспринимали именно так. Он не о месте, а о состоянии.
Bleek Magazine: Расскажи подробнее, что это за состояние?
Дмитрий Лукьянов: Одно из значений слова «instant» – нечто быстро растворяющееся или ассимилирующееся. Но лично для меня оно прежде всего означает еще что-то очень простое, примитивное, никакое, складывающееся из нескольких готовых компонентов – как еда быстрого приготовления. Подобная «instant» среда обитания сегодня возникает по всему миру. Например, быстро возводимые конструкции торговых центров, жилых массивов везде примерно одинаковы, их можно увидеть и в России, и в Европе, и в Китае, и в Америке. В обитаемых пространствах, создаваемых в СССР в 1970-е, была заложена некая утопическая сверхидея. Районы, которые возводят сейчас, – это просто «машины для жизни», вся идеологическая составляющая давно испарилась, осталась чисто утилитарная эффективная технология.
Фото: Дмитрий Лукьянов, из проекта «Instant Tomorrow».
Очень классно эту идею визуально представил греко-французский клипмейкер Ромэн Гаврас (Romain Gavras) в музыкальном видео для Jamie XX. Клип был снят в незаселенном китайском городе Цьяндученг, где буквально такой вот спальный район и показан. Каждая ячейка гигантской многоэтажки безлична, как и сам человек, который рассматривается исключительно выполняющим какую-то строго заданную функцию. Он следует своей программе, перемещаясь по утилитарно организованной среде. С упором на эту же функциональность выстроен весь город: в него включены разные достопримечательности из всех стран мира. Там есть и своя Италия, и своя Франция с Эйфелевой башней. Это некий композит, из которого нет необходимости выезжать. Маленький китайский мир в спальном районе. И эта модель для сборки, в принципе, вполне может стать идеальной формой будущего обустройства жизни.
Bleek Magazine: И как тебе такая перспектива? Страшновато?
Дмитрий Лукьянов: Ну не то чтобы страшно. Я сам в похожем районе прожил шесть лет! Скорее именно тревожно. Такая модель обитаемого пространства и образ жизни, который она провоцирует, представляются мне довольно пустыми… Как «Доширак», — его съедают исключительно, чтобы утолить голод. И это не страх, ведь в таких районах люди живут «нормально» и благополучно. Наверное, меня настораживает во всем этом то, что тут присутствует некая «централизация культуры», а масштабы растущей периферии все больше и больше дистанцируют ее от этих самых культурных центров. Будто есть вот такие «машины для обыденной жизни», в то время как жизнь культурная происходит где-то еще. Подобная установка, на мой взгляд, несет в себе базовую ошибку, из которой произрастает пустота и неудовлетворённость.
Фото: Дмитрий Лукьянов, из проекта «Instant Tomorrow».
Bleek Magazine: А как реагируют европейские зрители, когда понимают, что проект в том числе о российских реалиях? Ведь мы знаем, что в Европе, да и во всем мире страну гораздо чаще представляют фотографиями немного другого плана: историями о нищих пожилых людях или маргинальной молодежи, сериями с ярко выраженным политическим контекстом…
Дмитрий Лукьянов: Действительно, обычно в проектах про Россию визуальный ряд совершенно другой. И уйти от этих стереотипов было для меня очень важно. Я не хотел к ним прикасаться ни в коем случае. Стремился показать, что Россия на самом деле – универсальное пространство. Что здесь развиваются такие же процессы глобализации, как и везде. И идут они по тем же законам. Давно нет нужды снова и снова демонстрировать деревню, бабушек, наркоманов и Транссибирскую магистраль. Они, конечно, существуют, но кроме них есть уже и другая реальность, на мой взгляд, более интересная.
Отмечу, что у иностранной публики интерес к проекту появился сразу же. Когда в 2015 году я привез книгу на фестиваль в Вене, с первого дня выставки на нее стали обращать внимание. Хотя напечатан тираж был на самой дешевой бумаге, даже без какой-либо картинки на обложке. Только с одной надписью: «Instant Tomorrow». Лежала она там на прилавке, и, в принципе, не было ничего, что могло бы вызвать интерес… Тем не менее, как признавались люди, с которыми я там общался, пройти мимо оказалось трудно. Прочитав название, каждый хотел узнать: что же может стоять за таким странным сочетанием слов? А открыв книгу, люди почему-то начинали чувствовать нечто близкое. Мне удалось продать весь напечатанный на собственные средства тираж, даже несмотря на то, что стоила книга достаточно дорого. Помню, некоторые комментировали: «Мы живем в таком же мире, мы это понимаем!» Знаете, «IKEA» – везде «IKEA», в общем-то. На фотографиях московских окраин люди из самых разных стран вдруг увидели что-то очень знакомое…
Фото: Дмитрий Лукьянов, из проекта «Instant Tomorrow».
Bleek Magazine: Интересно, что снимки из «Instant Tomorrow» сложно отнести с уверенностью к документальной или арт фотографии. Выходит нечто на стыке…
Дмитрий Лукьянов: Я думаю, что, когда человек берется снимать, важно держать в голове некие «дискурсивные поля», в которых твоя работа так или иначе будет обитать. Грубо говоря, если ты снимаешь социалку на черно-белую пленку, попадаешь с этим в одну среду. Если делаешь работы с архивом, – в совершенно другую. Выбирая медиум и стиль съемки, ты принимаешь тот факт, что тебя будут ассоциировать с определенной «тусовкой». Мне со своим проектом хотелось выйти за рамки чисто фотографического поля. Гораздо важнее было сделать работу, которая могла бы быть воспринята арт-средой, используя фотографию как язык, а не позиционируя ее в качестве объекта. Но на практике получилось все более универсально! Сегодня проектом интересуется как арт, так и фотографическая тусовка. Большим сюрпризом для меня стало и то, что серия попала даже в фэшн-поле! Например, корейский журнал «BLINK» опубликовал о ней в этом году большой материал. С другой стороны, границы между разными средами, направлениями и тусовками сейчас действительно очень размыты. И особенно интересно наблюдать явления, возникающие на их стыке. В английском языке этому есть хорошее определение – «edge effect» («эффект края»). Как раз такой «эффект» и возникает, когда, скажем, берлинское биеннале курирует фэшн-коллектив. В миксе искусства, фэшн, арта, политики и многого другого зарождается совершенно новый интеллектуальный продукт, существующий вне всяких институциональных клише. Что-то аморфное, гибридное. И именно это мне сейчас больше всего интересно.
Фото: Дмитрий Лукьянов, из проекта «Instant Tomorrow».
Bleek Magazine: Дима, а как ты определяешь для себя основную цель проекта? Это критика жизни в стиле «instant», создание футуристического сюжета, вдохновленного тревожной реальностью, или что-то еще?
Дмитрий Лукьянов: В последнее время меня очень интересует работа с тем, что я называю неправильными семиотическими конструкциями. То есть создание запутанных, не до конца понятных образов и знаков. Хочется сделать снимок, где присутствует нечто, не позволяющее образу иметь однозначное толкование, но при этом он должен восприниматься знакомым и понятным, вызывая интерес и заставляя концентрироваться на себе. Кроме того, значение может постепенно выявляться не только непосредственно в образе, а в его взаимодействии с другими или даже в художественной практике в целом. Эдакий эффект Кулешова, сильно растянутый в пространстве и времени. Работать с символами, которые легко прочитываются и означают что-то одно и ничего другого, мне не особо интересно. Поэтому думаю, что создание намекающих, вызывающих, но не значащих ничего конкретного образов – как раз и есть самая главная задача, над которой я последние пару лет ломаю голову.
Дмитрий Лукьянов, из проекта «Instant Tomorrow»
Bleek Magazine: Но тебе не кажется, что явления, о которых ты рассказываешь, характеризуют пока скорее мировой или европейский культурный контекст? Российская фотография сегодня все еще находится в некоем «гетто» по отношению к остальным социокультурным областям?
Дмитрий Лукьянов: Да, и это очень сильно заметно! Недавно ко мне в Дюссельдорф приезжал приятель, и вместе мы зашли в местную арт-академию в класс Андреаса Гурски. Его самого там, к сожалению, не было, но мы смогли пообщаться с его студентами. Мой друг спросил одного парня, который делал скульптуру в мастерской Гурски: «Вы тут больше специализируетесь на современном искусстве или фотографии?» Парень вообще не понял, что он имел в виду, и сказал, что для них подобного разделения не существует уже давно! Показательна также ситуация, которая периодически возникает в Третьяковской галерее, когда студенты Школы Родченко пытаются получить бесплатный билет в кассе. Работники смотрят на их студенческий и никак не могут связать для себя странные слова: «мультимедиа», «арт» или даже «фотография», с тем, что традиционно понимают под «художественным вузом». Одна дама даже вполне определенно выразила свое мнение, заявив: «Фотография – это не искусство!». Пришлось пойти к руководству, чтобы нас пропустили.
К сожалению, многие так и не научились смотреть на фотографию как на богатую знаковую систему, способную вывести зрителя на новый перцептивный уровень, который отличается от инициируемого, скажем, текстом. Она воспринимается скорее изобразительным объектом, медиумом, замкнутым в себе и существующим самостоятельно. Но фотографический образ – мощная штука, если говорить о нем как о языковой единице. Представляете, сколько нужно сказать слов и какими точными они должны быть, чтобы описать определенную ситуацию или сложный объект! И как легко она может быть выражена в образе, в одной фотографии! Сегодня в мире многие фотографы, востребованные в поле современного искусства, как раз и используют изображения, по сути, именно как некие семантические плотности. В России с таким пониманием фотографии пока сложно. Думаю, не хватает образовательных институций, подобных Школе Родченко или «ФотоДепартаменту», где студентов как раз и знакомят с такими процессами. То же видно и по фотографическим выставкам. У нас они в большинстве своем довольно консервативные.
Bleek Magazine: …а в случае, когда выставку пытаются сделать хотя бы немного отступающей от «традиций», поднимается волна негодования, как это случилось, например, с экспозицией работ Джока Стёрджеса в Центре фотографии братьев Люмьер…
Дмитрий Лукьянов: Да… Галерея Люмьер – довольно классическая галерея, несмотря на то, что ее куратор, Катя Зуева, организует очень интересные выставки, в том числе молодых авторов. Одной из самых удачных я считаю экспозицию «Опыты Броуновского Движения», сделанную совместно с питерским «ФотоДепартаментом». Что касается выставки Стёрджеса, я даже не могу назвать ее «скандальной». Она такой вовсе не была. Вполне классическая выставка. Скандал, как обычно, раздули сами медиа. И если раньше на бескрайних просторах родины мало кто слышал о Джоке Стёрджесе, то сейчас с его творчеством так или иначе каждый житель России познакомился – и в Калининграде, и в Сибири, и на Камчатке. Для самого Стёрджеса, как и для галереи, это не так уж и плохо. Без скандала на выставку пришла бы от силы тысяча человек, а так сейчас вся страна в курсе! Печально, правда, что какие-то факты искажены. Люди не видели выставку, но лихо выносят суждения. Я же сам успел ее посетить. Снимки, которые там представлены, божественно красивы, абсолютно никакой пошлости. Похожая история произошла и с «Pussy Riot». Автор «художественного жеста» в их случае – реакция государства. О них, быть может, и забыли бы через пару недель, но принятые государством решения, по сути, сделали всю работу, запустили процесс.
Bleek Magazine: И какой выход? Плыть по течению и ждать перемен, которые наступят в результате естественного развития хода событий?
Дмитрий Лукьянов: Если говорить о фотографии, мне кажется, что все движется в правильном направлении. Уже есть новое поколение фотографов/художников, которые работают в менее классической манере, не замыкаются в рамках фотографического «гетто». Все наблюдают за происходящим в мире, и постепенно приходит понимание. Да, какие-то приемы молодые российские фотографы действительно пока напрямую заимствуют у европейских и американских авторов, часто это выглядит клишировано, но дело не в этом. Важен вектор развития, а клише преодолимы, тем более что нашу аутентичность утопить в них довольно трудно. Все равно всплывет!